[kpvc_single today="no"]Как мы появились на Земле? Все ли так уж очевидно, как ты думаешь, или история имеет совершенно другие вехи, о которых тебе ничего не известно? Кто ты такой? Зачем живешь? И имеешь ли право даровать жизнь? Эти вопросы легли в основу нового рассказа Александра Рея «Пластилин»
Слушать саундтрек:
[audio: 01 Birdy — Shelter.mp3, 02_Mree-Lift_me_up.mp3, 03 Anne Marie Almedal — Safe From Harm (Massive Attack cover).mp3, 04_Sleep_Party_People-Im_Not_Human_At_All.mp3, 05_Venger_Collective-Silence.mp3]Birdy – Shelter
Mree – Lift me up
Anne Marie Almedal — Safe From Harm
Sleep Party People – I’m Not Human At All
Venger Collective – Silence
Слушать онлайн рассказ «Пластилин»
Читать онлайн рассказ «Пластилин»
Скажите, у Вас есть дети? Как, до сих пор? Не получается зачать ребёнка? Как бы ни пытались оплодотворить супругу или забеременеть от мужа, ничего не выходит? Замечательно! Возможно, именно Вы счастливый обладатель бесплодия!
Тогда не откладывайте! Скорее записывайтесь на приём в диагностический центр, сдайте все анализы и выиграйте путевку в беспечную жизнь!
Не ждите, пока счастье само постучится к Вам! Попытайте удачу как можно быстрей!
Узнать о часах работы и расположении ближайших диагностических центров можно, позвонив по бесплатному телефону 240-71-986.
————
Посвящается сериалу «Утопия» и лично
Деннису Келли, Марку Элдриджу и Хув Кеннейр-Джойсу
————
Сколько себя помню, всегда хотела стать матерью! Нет, пожалуй, это было даже не желанием, а мечтой. Помню, будучи совсем ещё крохой, я баюкала плюшевого медведя. Доставшийся по наследству от матери, потрепанный и уставший, мой мишка всегда был рядом. Джастин – так назвала его мама. Ей так нравилось это имя, что мама решила, если у неё родится сын, она назовёт его именно так. Но родилась я, и вместе с медведем мне досталась мамина мечта. Отличное имя для сына!
Пока же я могла лишь днями напролёт кормить своего плюшевого защитника из детской посудки, придумывать ему сотни новых нарядов и рассказывать смешные истории, чтобы Джастин не скучал.
Конечно, это странно звучит, но я родилась стать матерью.
В старших классах все только и делали, что понтовались: у кого круче сотовый, у кого подруга или парень красивее, кто поступит в институт престижнее… А я никогда не участвовала в глупых играх сверстников — просто ждала того, кто станет моим мужем и кому я захочу родить драгоценное дитя. Нашего Джастина.
В нетерпеливом ожидании бесконечные дни учёбы, тени людей и вереницы событий казались сущей ерундой. А затем я встретила Питэра. Любовь с первого взгляда. Нет, слияние двух сердец. Как в глупых женских романах: «Они стояли в толпе друг против друга, и не могли отвести взгляд, словно боялись, что чудесное наваждение растает миражем». Так все и было.
Я идеально подходила Питэру, а он – мне. Мы не были похожи. Скорее, наоборот — являлись полными противоположностями. Но эта разность характеров чудесным образом помогала нам понимать и принимать несовершенства другого. Да, бывало, мы ссорились. Только ссоры эти казались настолько неправдоподобными и скучными, будто я и мой муж специально их затевали, чтобы не оказаться совсем уж идеальной парой. Того гляди, боги позавидуют…
Никакого другого мужчину я не могла представить отцом своего дитя. Только Питэр. Чтобы стало понятнее, с момента нашего знакомства каждую ночь я вижу один и тот же сон. Очень яркий и запоминающийся…
Лето. Голубое чистое небо. Солнце светит в глаза. Приходится щуриться – не получается внимательно оглядеться, чтобы понять, где я. Всё, что могу чувствовать – манящий, родной запах, сочетающий в летнюю свежесть, свежескошенную траву и молочное тепло. Аромат парного молока. Доносится шелест листьев, затем солнце перестает слепить. Теперь вижу, что сижу на покрывале среди прекрасного парка. Кругом люди, кто-то играет с собакой, слышится счастливый детский смех. Питэр сидит рядом и, улыбаясь, с любовью смотрит на меня. Сон настолько реален, что можно даже разглядеть щетину на лице супруга. Он протягивает руку и гладит меня по щеке. Затем он нежно касается младенца, прильнувшего к моей груди. Мальчик смотрит мне в глаза, от чего в сердце загорается солнце. Я счастлива. Я – мама маленького чуда.
Думаю, теперь вы поймёте, какой трагедией для нас стала невозможность зачать ребёнка. Мы пытались тысячи раз, год за годом, но… Ничего, кроме бессилия и угасающей надежды.
Будь мы немного слабее, эта беда могла сделать нас чужими. Возможно, с любым другим мужчиной так бы и вышло, но Питэр продолжает оставаться для меня самым близким и родным человеком. Мы живём дальше. Я – воспитатель в детском саду. Работа хоть как-то утешает и приближает к заветной мечте. Муж – инженер-строитель. Очень хорошо зарабатывает и тоже любит свою работу. Всё, что остаётся – ждать, что однажды в моём чреве чудом вспыхнет искорка по имени Джастин.
— Эмили! Ты меня слышишь?
Что… Происходит? Где я?
— Эмили, открой глаза.
Делаю, как велено. Ватное тело слушается плохо. С усилием размыкаю свинцовые веки.
Свет… Почему настолько светло? Я в больнице? Что-то случилось?
— Эмили, не волнуйся. Всё хорошо. Теперь с тобой всё будет хорошо. Мы позаботимся о тебе.
Она сказала, что позаботится обо мне. Женский голос. Но кто это? Могу разобрать лишь чей-то силуэт. Всё залито светом.
— Меня зовут Аматэу. Я твоя наставница в мире живых. Постарайся сосредоточиться и сфокусировать зрение.
У меня не сразу получается «увидеть». Очень странно воспринимаются глаза, словно механические камеры, которыми можно управлять нажатием кнопок. Осталось лишь найти пульт управления.
Надо мной возвышалась писаная красавица. Тонкие черты лица, стрекозиные неестественно светлые глаза; пепельные волосы собраны в узел на затылке. Белые одежды под стать стерильной комнате. Единственный предмет, за который может зацепиться взгляд – тёмно-синяя брошь в форме знака «бесконечность». Благодаря этой маленькой вещице я сразу понимаю, с кем имею дело. Ещё ни разу не доводилось встречать бесплодных, но кое-что о них известно. Один из слухов вполне отчётливо говорил о том, что главный их символ – лента Мёбиуса.
Приподнимаю голову, чтобы осмотреться. Я абсолютно голая лежу на столе. Привязанная? Нет. Прикрываю грудь рукой.
— Эмили, ты понимаешь, кто я?
Я киваю, а затем пытаюсь произнести это слово вслух:
— Бес… — в горле пересохло, и первая попытка не удается. – Бесплот… Бесплодная.
На лице женщины кривится снисходительная улыбка. Назвавшая себя «моей наставницей в мире живых» пытается не выпячивать чувства превосходства, но у не это плохо получается.
— «Бесплодная»? Да, вы так называете нас… — она запнулась, поняв, что говорит «не то». – Они так называют нас, Эмили. Тебе ещё многое предстоит понять. – Женщина внимательно скользит взглядом по моему телу и лишь затем аккуратно кладёт рядом одежду, похожую на свою. – Одевайся. Сегодня будет длинный день, – и отступила на шаг.
С каждой пройденной секундой способность чувствовать и управлять своим телом возвращается. Туман в голове рассеивается. Сесть оказалось не так сложно. Женщина продолжила внимательно рассматривать меня, не стесняясь моей наготы, словно желая смутить. Я поспешила прикрыть тело одеждой.
— Молодец. А теперь иди за мной. — Женщина направилась к стене.
— Куда?
Мой вопрос заставил её остановиться, но лишь на мгновение.
— Пойдём, — повторила она, глянув через плечо. Взмахнула рукой — в стене появился проход. – Ты же хочешь получить ответы?
Последовав за ней, я оказалась в длинном коридоре. С одной стороны – стена, из которой мы только что вышли. Прямо – стекло до самого потолка. Аматэу стояла ко мне спиной, наблюдая за плывущими внизу облаками. Я молча стала рядом. Боже, где я?
— Сейчас мы на «Олимпе». В двадцати тысячах километров над Землёй.
— Олимп?
— Да, так мы называем корабль-город. Наш дом. А теперь и твой, Эмили, тоже.
Уже новым взглядом я посмотрела на плывущие далеко внизу облака. Всю жизнь свысока за мной наблюдал огромный корабль-город, а я даже не замечала…
Аматэу повернулась и неспешно, позволяя принять решение, зашагала вперёд по коридору.
— Не понимаю! – изо всех сил я старалась собрать осмысленную картину происходящего. Вспомнить хоть что-то, что помогло бы не чувствовать себя такой растерянной, но нет… — Только что я на приёме у врача в диагностическом центре, а в следующий миг просыпаюсь тут. Где мой муж? Он же ждёт!
Почувствовав зарождающуюся панику, Аматэу взяла меня за руку, словно её прикосновение могло успокоить. Странно… Тревога исчезла.
— Не волнуйся. Питэр уже дома. С ним всё в порядке. И он знает, что с тобой тоже всё хорошо, – она остановилась. – Тебя доставили сюда лишь пару часов назад. Ты немного поспала, и я сразу пришла за тобой. По поручению Старосты меня назначили твоей наставницей.
Аматэу словно вела со мной игру, суть которой в том, чтобы отвечать на вопросы не отвечая на них, а лишь еще больше запутывая.
— Кто такой «староста»? И зачем меня сюда привезли?
— Тебе самой предстоит спросить его обо всём.
Сказав это, Аматэу плавно обернулась к стене, и такими же плавными движениями отмахнулась от невидимой мухи. В стене появился проход.
— Иди. Тебя ждут.
Женщина отступило, впуская меня первой.
Я стояла в центре большой арены – идеально круглого блюдца. В нескольких метрах впереди возвышался длинный стол. Тринадцать человек — мужчин и женщин – внимательно рассматривали меня. Тем же взглядом и также пристально только что смотрела на меня Аматэу. Я почувствовала себя диким зверем, силой выдвоённым на цирковой манеж.
— Здравствуй, Эмили, — говорил седобородый. Он не выглядел ветхим или слабым. Его голос хранил следы многих лет властвования, как коньяк, томящийся в бочонке, вбирает терпкий аромат дуба – не выветрить до последнего глотка. Сильный человек. Просто постарел, но силу можно легко разглядеть даже под маской старости. Не требовалось его представлять. Я знала, со мной говорил Староста «Олимпа». – Как ты уже догадалась, я – Староста этого места и живущих здесь людей. Меня можешь звать Иешуа.
Старик улыбнулся, заметив моё смятение.
— Неплохо сохранился, правда?
Я неловко кивнула. Людей за столом это рассмешило, а меня смутило ещё сильнее. Тайная вечеря затянулась.
— Но как же… — осмелилась спросить я. Старец не стал дожидаться вопроса, лишь жестом остановил меня.
— Потом все узнаешь. Сейчас главное – ты. У тебя хранится много судьбоносных вопросов, и нам предстоит на всех них найти ответы. Для начала, Эмили, скажи, что ты знаешь о тех, кого на земле называю «бесплодными»?
Указав на меня рукой, Старейшина передал мне слово, но говорить практически было не о чём.
— Я… Я не многое слышала… Во всем мире есть центры обследования бесплодных пар. В рекламе обещают, что каждая пара, прошедшая диагностику, может оказаться особенной и выиграть хорошую жизнь.
— «Выиграть путевку в беспечную жизнь» — кажется, так в рекламе говорится? – поправил Старейшина. – И что же это за «беспечная жизнь», как думаешь, Эмили?
Сейчас я пыталась вспомнить все, что слышала о бесплодных. Конечно, большинство из слухов отдавали если не бредом, то, как минимум, сказками. Мало кто из обычных людей действительно сталкивался с бесплодными и хоть что-то знал об их жизни. Людям оставалось довольствоваться небылицами. Наверняка я знала лишь одно:
— Говорят, если анализы выявляют что-то особенное, то открывается дорога в город для избранных. Кто говорит, что он находится под водой. Кто-то – что он летает, словно Лапута — гигантский остров. Его обитатели управляют всем миром. Каждый может стать одним из них и обрести «райскую жизнь». Но для этого почему-то у пары должны быть проблемы с деторождением. Это всё, что мне известно.
Старейшина и двенадцать его апостолов внимательно выслушали меня.
— Что ж… Как обычно, пятьдесят на пятьдесят — ерунда в равных пропорциях смешана с правдой. Отчасти мёртвые знают правду. То, что им дозволено знать.
От слов Старейшины я невольно поморщилась. Живущих на Земле он назвал «мёртвыми». И я не ослышалась. Сразу вспомнилось, как представилась Аматэу – «наставницей в мире живых». Что это значит? Здесь – живые, а там… Кто?
Пронзительные взгляды всех тринадцати зрителей внимательно следили за моей реакцией.
— Поначалу, — продолжил старик, — ты не сможешь принять правду. Будешь спорить, ненавидеть нас. Возможно, попытаешься сбежать с «Олимпа» любым способом, даже ценой собственной жизни. Всё потому, что ложь, в который ты выросла, стала для тебя единственной истиной. Будет больно, но с каждым прожитым на «Олимпе» часом у тебя появится всё больше доказательств истинности наших слов. Пока, наконец, правда, тысячью червоточин не сделает хрупкими твои иллюзии и они не обернуться трухой. Когда ты сможешь принять правду, тебе будет даровано новое имя. В качестве символа Чистого Знания мы преподнесём брошь в форме знака «бесконечность». И ты станешь одной из нас.
Старик замолчал. Я обернулась, в попытке найти поддержку со стороны Аматэу, но на арене стояла лишь я одна. Наставница ждала в коридоре.
Тишина затянулась. От меня ждали вопросов.
— Почему я здесь? – спросила я, затаив дыхание. Казалось, я на суде и с минуты на минуту вынесут приговор. Но я же не преступница!
— Ты особенная, — сказал Старейшина. – Как и мы все здесь, — он поднял руку и вытянул указательный палец, показывая на меня. В животе больно кольнуло. – Твоё чрево не может давать жизнь…
Что?! Нет-нет! Пожалуйста, не говорит так. Это невозможно!
— Эмили, тебе никогда не стать матерью. Ты – бесплодна.
Слезы хлынули из глаз неиссякаемым водопадом. Все годы, что я не могла забеременеть… Что Питэр гладил мой живот, а затем прикладывал ухо в надежде услышать биение двух сердец… Что врачи не могли найти причину… Всё это время слёзы копились, и лишь когда седобородый зачитал приговор, отчаянье и боль вырвались наружу!
Постойте! А как же мой сон?! Сон, где я держу младенца на руках, а муж касается моей щеки? И лето… И аромат парного молока… Он вещий!
— Эмили, ты – бесплодна, — повторил мудрец. – И это замечательно!
— Как… — еле вымолвила я. – Как Вы смеете…
Но Старейшина словно не замечал творящегося со мной.
— Ты не могла иметь детей именно от своего мужа. Сколько бы вы не пытались зачать, у вас ничего не выходило. Всё потому, что вы слишком разные: он – мёртвый, а ты – живая. Как известно, слияние двух противоположностей, в данном контексте, не может существовать, ведь…
Я смотрела, как двигались губы оратора и даже могла слышать его голос – твёрдый, полный решимости голос властелина «Олимпа». Но вот разобрать смысл… Он говорил и говорил, а я лишь слышала одно: «Твоё чрево не может давать жизнь!» Казалось, своими тонкими губами он пожирает мечту. И это значило лишь одно – я никогда не увижу тот сон! Я не выдержала:
— Хватит! Верните меня к мужу!
Срыв длился недолго. Помню лишь короткий взмах властной руки и укол. А дальше…
— Ты держалась молодцом, — прозвучал голос Аматэу. – Не кори себя.
Женщина подошла ближе и стала гладить меня по волосам. На этот раз сил стесняться своей наготы не было. Я просто наслаждалась целебными прикосновениями.
— Не понимаю, почему? – уставшее сознание требовало ответ на главный вопрос. Аматэу нежно гладила мои локоны.
— Ты не такая, как твой муж. Ты не такая, как большинство.
— «Не такая»?
— Не торопи события. Всё со временем узнаешь. Сейчас лучше отдохнуть, — Аматэу попыталась уйти, но я крепко схватила её за руку.
— Что значит «не такая»? – настойчиво повторила я.
Аматэу вздохнула, смиряясь с тем, что ей предстоит объяснить мне всё прямо сейчас.
— Ты не человек, Эмили. Генетически мы близки к ним, но разница всё же есть. Несколько важных генов и миллионы лет эволюции — вот что делает нас особенными и в то же время не позволяет иметь детей от земных мужчин.
— Вы – пришельцы? – спокойно спросила я.
— Мы? – переспросила Аматэу, давая понять, что мне глупо приравнивать себя к людям. Я – одна из небожителей. И точка!
— Нет, милая Эмили. Это они – пришельцы. А вот мы с тобой как раз коренные жители Земли. Наш вид появился вместе с этой планетой. Мы жили в согласии с законами природы миллионы лет. Род учёных, гениальных изобретателей, художников, великих композиторов… Вся планета была Эдемским садом.
— Если вы – земляне, то остальные… — попыталась задать я вопрос, но наставница стала отвечать, поняв мои намерения.
— Нет-нет, не земляне. Наша планета называется Атлантида – землями атлантов. Мы и есть атланты – коренные жители этой планеты. Не удивляйся, — мягко улыбнулась она. – Просто затерянный материк немного больше, чем все думают.
— Что случилось с планетой? – я хорошо помнила миф, который рассказывает о судьбе Атлантиды. Она была поглощена морем за один день вместе с населением.
Аматэу покачала головой.
— В мифах хранится лишь часть правды. Беда действительно случилась, но никаких катастроф или наводнений. Все намного… — женщина задумалась, подбирая наилучшее слово, — намного физиологичнее. В одночасье тела всех женщин нашего вида перестали вырабатывать яйцеклетки. В нашем обществе уже давно не растили детей в чреве. Для этого мы создали специальные лаборатории, где взращивали маленьких атлантов – от эмбрионов до момента рождения. Но чтобы эта система работала, требовался органический материал. Появилась опасность исчезновения нашего биологического вида. Несколько веков учёные пытались найти первопричину бесплодия. Изучали всё: геном, вирусы, даже вспышки на солнце… Абсолютно никакого результата. Мы оказались бессильны…
— Постой! – попросила я. – Несколько веков? За это время вы должны были все погибнуть.
Аматэу в присущей ей манере мягко развела ладони в стороны, показывая очевидность моего вопроса.
— А ты разве сама не поняла?
Старейшина «Олимпа» назвал себя Иешуа. Теперь ясно, что это не совпадение.
— Сколько? – лишь спросила я.
— В среднем пять тысяч лет, но бывает и больше, — ответила Аматэу, и словно угадав мои мысли, добавила, — Например, нашему Старейшине более шести с половиной тысяч лет. Он самый старший житель «Олимпа».
Я кивнула, давая понять, что понимаю и готова слушать дальше.
— Когда выяснилось, что времени остается всё меньше, а результатов нет, было принято решение о спасении Атлантиды альтернативным способом. Наши астрономы довольно хорошо изучили все близлежащие галактики и обнаружили несколько планет, населённых видами, максимально схожими с нашим, а, значит, и вполне подходящими для нового плана. Выбор пал на планету, которую местные жители называли Сэ́мья, а себя – сэмья́не.
— Сэ́мья, — медленно повторила я, пытаясь прочувствовать каждую букву. – Земля.
— Мы изменили строение их генов так, чтобы семя наших мужчин могло оплодотворять их женщин. И привезли их на Атлантиду.
— Пластилин, — тихо прошептала я. Картина постепенно складывалась. И да, старик оказался прав, я не хотела принимать новую правду.
Наставница нахмурилась, не понимая, что я имею в виду.
— Пластилин, — уже более громко, не стесняясь зарождающейся злобы, повторила я. – Вы слепили нас на потребу, словно мы не живые существа, а пластилин. Вы сделали из нас завод по воспроизводству биологического материала!
Взгляд не изменился. Наверное, она видела подобные реакции уже сотни раз. Уж, пожалуй, за свою долгую (нечеловечески долгую) жизнь сколько раз она повторяла эту историю!
— Не будь строга ни к себе, ни к нам, — говорила она. — Мы привезли людей на нашу родную планету, тем самым подарив им жизнь. Их родина Сэмья давно мертва. И никто в этом не виноват, кроме них самих.
Аматэу склонилась, вглядываясь в пол, словно в магический шар. Он превратился в один большой экран. Показывали какую-то семью. Мать мыла посуду, двое ребят с неохотой ели, подолгу расковыривая содержимое тарелок. Их губы шевелились, но речи я не слышала. Всё казалось таким реальным, будто огромный «Олимп» стал размером с ладонь и невидимым наблюдателем пробрался в чужой дом. Неуловимое движение руки наставницы — и картинка сменилась. Другая семья — мужчина отжимается, рядом с ним девушка качает пресс. Взмах руки. Мать с ребёнком идут за руки. Девочка несёт за спиной увесистый портфель. Движение — люди. Ещё — дети. И ещё, и ещё… Сотни лиц проносились мимо.
— Все они, — продолжила наставница, — рождены и живут благодаря нам. Их жизнь дана им в долг с одной единственной целью…
Не договорив, Аматэу замолчала. Всё и так ясно.
— Рождение таких, как я?
Вместо привычного согласия она сделала странный жест, будто умывает своё лицо невидимой водой.
— Помнишь древнегреческие мифы о детях богов и смертных женщин?
— Это не выдумка… — прошептала я.
— Каждый на земле носит несколько особых генов. Они передаются лишь через мужское семя. Женщины, способные передать ребёнку ген атлантов, невероятная редкость. Подобные тебе дороже всех богатств мира! Ты — одна живая на сто миллионов мёртвых. Твои яйцеклетки не могут быть оплодотворены человеческим мужчиной, но семя атланта подарит жизнь еще одному драгоценному дитя.
Я не могла этому верить, но так хотелось… Боже, как же хотелось, чтобы её слова оказались правдой! Невольно моя рука скользнула вниз. Захотелось растопить поселившийся внутри живота холод.
— Нет, Эмили, — печально произнесла она. — Дети будут зачаты и рождены вне твоего тела. Возможно, ты никогда их не увидишь.
— Но…
— Так здесь устроено. Извини. Мне жаль.
Я сжала зубы. Хотелось вцепиться в эту бесчеловечную тварь и убить её! Не за новую правду, нет! За то, что она всё говорила искренне и ей действительно было меня жаль – здесь так устроено, и она вправду ничего не сможет поделать!
— Я просто хочу быть матерью. — Не сдержавшись, не скрывая чувств, я зарыдала в голос. – Просто быть женщиной.
Аматэу села рядом и обняла меня. Я уткнулась ей в плечо. От неё пахло летом.
— Эмили, не стану говорить, как ты важна для нас! И не стану кидаться высокопарными речами, что на тебе лежит большая ответственность… Все это — лишнее. — Она отстранила меня и пристально вгляделась в зареванные глаза. — Ты просто подумай вот о чём, а уж затем принимай решение — ненавидеть нас или нет. За свою короткую жизнь ты станешь матерью полтысячи атлантов, каждый из которых за пять тысяч лет жизни создаст сотни великих вещей: прекрасные картины, сочинит сотни мелодий, великолепных историй и изобретений! Всё, чем будут наслаждаться поколения и на земле, и на «Олимпе», родится по твоей воле!
Я отвела взгляд. Требовалось время, чтобы решиться.
— Боюсь, не могу…
Небожительницу разозлило моё замешательство.
— Неужели ты думаешь, что люди сами со всем справятся? И мы им не нужны? Жаль тебя разочаровывать, милая! Но люди как таковые не могут создать хоть что-то… Они способны лишь плодиться и убивать. Как ты думаешь, почему мы называем их вид «мёртвым»? Нет, здесь ни толики презрения — лишь холодная констатация факта. Они мёртвы ибо не способны создавать жизнь, а лишь губить её.
— Перестань! — приказала я, спрыгнув с кровати. — Я не хочу это слушать!
Мои слова рассмешили Аматэу.
— Вот об этом я и говорю — удивительная способность к самообману и крайняя безответственность. Вот почему изо всех вариантов мы выбрали человеческую расу. Скажи им: «Плодитесь и размножайтесь!», как тут же вся Земля прогнется под весом миллиардов особей!
— Перестань!
Она вскочила, и стала кружить, словно разъярённая хищница.
— Или лично ты, Эмили. Сколько лет пройдёт, пока ты сможешь вытравить из себя человека? Ты всю жизнь хотела семью и ребёнка. Мечтала стать матерью, и тебе было плевать, готова ты или нет: способна ли вырастить человека, или ребёнок станет очередным плюшевым медвежонком в твоей коллекции? Хватит ли у тебя сил, денег и личных ресурсов, чтобы воспитать достойного мужчину или женщину? Тебе сказали, есть «материнский инстинкт», «эволюция», «выживание вида» – фас, рожай! И ты даже ни разу не задумалась, имеешь ли право даровать жизнь? Нет, кроме своего «хочу» ты ничего не видишь! Не это ли человеческая безответственность, позволяющая нам управлять вашими решениями? Эмили, или ты думаешь, это дикое, на грани мании желание иметь ребёнка – твоё?
На мгновение Аматэу умолкла, что-то припоминая.
– Ах, да! Кажется, яркое солнце, зелёная трава, твой мужчина рядом и маленький Джастин, прильнувший к груди… — она медленно втянула воздух носом. – И запах молока кругом. Эмили, это не твой сон. Люди даже не могут отличить, что их личное, а что навязано нами сверху. Вы все спите и не желаете просыпаться.
Больше не было сил терпеть весь этот ужас, сопротивляться правде. Было больно. Я устала. Ноги подкосились, и я рухнула на пол.
— Пожалуйста, я умоляю Вас… Не надо! — молила я. – Пожалуйста…
Наставница присела рядом. Протянув руку, стала гладить меня по голове.
— Люди – это всего лишь следующий уровень развития после животных. Они – слабые, глупые, лживые и безответственные… Ты правильно назвала их – «пластилин». Пластилин, который мы, чтобы выжить, лепим вот уже десятки тысяч лет. Контролируя популяцию войнами, эпидемиями и катастрофами. Пластилин, которому ничего не нужно, кроме потакания своим слабостям. Единственная причина, почему этот никчёмный вид до сих пор жив – отличные репродуктивные возможности.
— Но ведь они… — это была моя попытка из последних сил отстоять себя, свой вид, свою мечту.
— Эмили, хватит! – рявкнула Аматэу. — Они ничего не создали. Всё прекрасное в мире, создали и подарили им мы. Хочешь знать, как?
Я кивнула. Знать хотелось очень. В голове зазвучал голос наставницы, только он был похож на мой собственный, будто это я размышляю: «Всё просто. Они неспособны создавать. Они – разрушители. Ненасытная и всепожирающая саранча. Такова горькая правда».
Затем продолжила вслух:
— Если ты сможешь принять это, я покажу тебе наш удивительный мир, полный творчества, красоты и взаимопони…
Но наставница не успела договорить. Её перебил громкий гудок. Мелькавшие на полу картинки исчезли. Аматэу глянула вверх. Прямо над нами восседали всё те же – старик и его двенадцать апостолов. Всё это время я находилась на арене под пристальным взглядом судей? Я стыдливо прикрыла руками грудь.
— Аматэу, что произошло? – спросил женщину старец.
— Как обычно. Правда шокирует девочку, но ещё чуть и… — растерянно объясняла наставница. Она не понимала, почему Старейшина вмешивается.
Верховный помотал головой.
— Нет. Неужели ты не видишь, что с ней?
Аматэу резко обернулась ко мне и внимательно, словно сканируя, стала вести взгляд от макушки вниз. Достигнув живота, её глаза замерли.
— Этого быть не может! – воскликнула Аматэу. – Эмили…
— Эмили беременна, — прозвучал незнакомый голос.
Беременна? Это слово верёвкой вытягивало из мрака.
— Это же просто замечательно! – а этот голос был родным. – Но с ней ведь всё в порядке?
— Питэр… — с трудом, но я смогла позвать мужа. – Питэр…
— Господи! Слава Богу, всё обошлось, — муж подбежал и стал осыпать меня поцелуями. – Из центра тебя увезли в больницу. Сказали, произошла аллергическая реакция на препарат. Я боялся, что что-то серьёзное. Обошлось. И, любимая… — муж запнулся. – Провели обследование. У нас будет ребёнок!
Счастливое лицо мужа не позволяло плакать. Он был так счастлив! Внутри же меня, в животе поселился холод.
Что произошло, пока я была в больнице? Любимый сообщает желанную новость, а я не чувствую ничего… Почему?
— Будет малыш! – повторял он без конца. – Наконец-то маленькое чудо произошло!
«Не будет! — вертелась мысль. – Я не готова. Это неправильно. Не будет! – решила я. – Ещё один пластилин… Нет!»
05.02.2015
